О невозможности свободы

Часть 2
(продолжение, начало здесь)

Итак, фундаментальная несовместимость между церковью и свободой обусловлена несколькими факторами, причем все они являются основополагающими – именно поэтому следует говорить о принципиальном противоречии, не обусловленном чьей-либо злой волей. К сожалению, именно по той же причине это противоречие не может быть устранено волей доброй. К таким факторам относятся: концепция истины, иерархическая система, идея о греховности сомнений и несогласия, связь между спасением и вероучением, и наконец, авторитеты. На самом деле, этих факторов, возможно, больше, но это то, что приходит на ум в первом приближении к вопросу.

Любая церковная система ценностей в основе своей покоится на концепции «истины». В разных религиозных учениях истиной считаются разные вещи (как правило тексты, реже – слова безусловного лидера), и степень жесткости этого понятия тоже различна. В некоторых церквях есть непреложный свод понятий, называемых истиной, другие же предлагают «искать» истину где бы то ни было. Есть и промежуточное положение – вероучительные системы, в которых вопрос об истине формально остается открытым, однако на деле духовный поиск достаточно строго ограничивается жесткими рамками «предыдущего света», что исключает пересмотр фундаментальных моментов церковной жизни и вероучения, независимо от того, насколько они обоснованы священными текстами.

Забегая вперед, надо сказать, что в роли священных текстов может выступать что угодно – от собственно Библии (Преданий Святых отцов, Корана, Бхагават-Гиты и т. д.) до более-менее современных источников (Книги Мормона у Святых последних дней и трудов Елены Уайт у адвентистов). Это создает массу интересных ситуаций с точки зрения духовных авторитетов, однако об этом будет сказано позже.

В любом случае, независимо от внешних проявлений, любое проявление религиозного сознания характеризуется жестким разграничением между истиной и заблуждением (ересью). Очень часто это разграничение принимает совершенно черно-белые формы, приводящие к стилю мышления «мы – они» и исключающие всякую возможность диалога между религиями, кроме, конечно, пропагандистской деятельности. В таком настроении ума все инакомыслящие воспринимаются если не как враги, то как люди, к которым познавший истину невольно относится с подозрением. На бытовом же уровне черно-белое мышление в стиле «истина – ересь» приводит к изоляции «познавших», снобизму и в конечном счете к тому, что можно назвать «сектаризацией» религиозного движения.

Здесь следует оговориться, что «сектаризации» в равной степени подвержены как традиционные религии, так и новые религиозные течения. Видимо, психологические выигрыши, которые получает человек, осознавая себя в качестве «познавшего», значительно перевешивают те потери в социальном отношении, которые он вынужден нести (разрыв с друзьями, иногда с родственниками и т. п.).

Привлекательность такого подхода с точки зрения самооценки человека сложно переоценить. Рано или поздно члены религиозной группы, в которой большое место занимает понятие «истины», проходят через стадию высокомерного или снисходительного отношения к «заблудшим» -- представителям других религий (а иногда и застревают на этой стадии), причем эта снисходительность чаще всего тем сильнее, чем выше положение религиозного лидера «заблуждающейся» церкви. В частности, протестанты очень часто презрительно отзываются о главе римских католиков, который, по их мнению не понимает очевидных вещей (признаков «истинного вероучения», изложенных в Библии), поддерживая таким образом собственную самооценку. При этом совершенно не принимается в расчет, что люди, находящиеся в соседней церкви говорят то же самое (вплоть до лексических оборотов!) о нас, считая себя носителями истинной веры, а всех остальных – еретиками: срабатывает мощная психологическая защита, обеспечивающая чувство безопасности и формирующая позитивное самовосприятие. Чем сильнее ощущается терапевтических эффект такого мировоззрения на личность, тем больше вероятности, что человек останется приверженцем «истинного» религиозного движения на долгое время.

Какое же отношение это имеет к свободе?

Общеизвестно, что разные люди воспринимают мир по-разному. Эта в целом очевидная истина была предметом длительных и интересных исследований, проводимых представителями самых разных дисциплин – от психологов до экономистов. Психологи вышли с несколькими идеями, суть которых состоит в следующем: наше восприятие окружающей реальности не является стопроцентно объективным и беспристрастным, мы смотрим на мир сквозь некие «очки», которые представляют собой совокупность прошлого опыта, воспитания, образования, культурного наследия и т.д. В отношении к внешнему миру формируется так называемая «индивидуальная система значений», а в отношении самого себя – «я-концепция».

Формирование индивидуальной системы значений, уникальной для каждого человека является источником непрекращающихся межличностных конфликтов как на бытовом, так и на международном уровне. Одновременно с этим, именно она делает каждого человека неповторимым и уникальным. Основной принцип работы индивидуальной системы значений заключается в том, что каждый человек на основании прошлого опыта, убеждений, воспитания и т. п. наделяет те или иные события, явления или концепции определенными значениями, или придает им тот или иной смысл.

Самым ярким примером таких процессов может служить отношение к событиям настоящего или прошлого, которые прямо или косвенно касаются человека. Так для кого-то самый известный заключенный нашей современности Михаил Ходорковский – борец за свободу, угнетаемый властями, а для кого-то – вор, похитивший миллионы.

Под влиянием механизмов индивидуального восприятия люди очень часто наделяют принципиально разными значениями одни и те же явления и события. Поэтому строго говоря, после любого утверждения (вплоть до самого, казалось бы, очевидного) следует делать оговорку – с чьей точки зрения это так или не так.

Имена эта особенность человеческого восприятия лежит в основе политического и социального плюрализма, толерантности и всех тех ценностей, которые присущи «цивилизованным» обществам. Другим известным термином, обозначающим работу индивидуальной системы значений в окружающем мире является «релятивизм» -- самое страшное ругательство в любой «истинно верующей» среде.

Характерно, что любые тоталитарные сообщества – от государственных до сектантских, стремятся в первую очередь подавить именно индивидуальное восприятие действительности в своих адептах. Основная цель воспитания в таких рамках – сформировать единую для всех систему значений, в которой одни и те же события и явления (а в общем смысле – информация) значат одно и то же для разных людей и оцениваются ими одинаково. Инакомыслие – прямой результат работы индивидуальной системы значений – подавляется.

Если тоталитарные политические образования пытаются подавить инакомыслие и сделать всех одинаковыми с помощью репрессивного аппарата, напрямую угрожающего жизни и благополучию людей, то религиозные организации делают это при помощи страха остракизма. Исключение из среды, дающей значительные психологические выигрыши и являющейся в определенной мере терапевтичной, помноженное на страх «вечной гибели», для многих людей становится очень болезненным.

Кстати, именно это объясняет, почему наиболее «утвержденными в истине» являются наименее интеллектуальные и независимые люди: чем сильнее человек нуждается в психологической поддержке, которую дает ему принадлежность к «избранным», тем сильнее он держится за свое положение в этой структуре, каким бы незавидным оно ни казалось посторонним наблюдателям. Именно это, к слову сказать, приводит к тому, что в главе церковных институций зачастую стоят далеко не самые блестящие представители homo sapiens.

Итак, во-первых церковь и свобода несовместимы потому, что сама концепция «истины», на которой построена любая религиозная сущность, обязательно предполагает единое понимание этой истины всеми членами религиозной организации. Ни в одной уважающей себя церкви не может быть такого понятия, как «индивидуальная истина», потому что истина для всех одна – иначе она перестает быть таковой, и это обрушит всю основу существования церкви как исключительного братства исключительных людей. Наличие «единой для всех» истины приводит к стремлению подавить естественный механизм формирования индивидуальной системы значений, работающий в каждом человеке и ограничению свободы мышления на манер тоталитарных обществ. Свободный духовный поиск не приветствуется, и исследования можно проводить только с перспективой получения заведомо «верных» результатов. (Последнее, конечно, особенно трагично для церковных учебных заведений, где интеллектуальное развитие подменяется апологетикой уже открытых истин).

Результатом этого становится духовный и психологический редукционизм, заставляющий людей вписываться в навязанные рамки под угрозой исключения и/или вечной смерти.

(Продолжение следует, если получится)